На израильских галерах: эффективность

Мне кажется, что даже утверждения типа "сегодня понедельник" или "завтра будет хорошая погода" вызовут у собеседника израильского происхождения рефлекторное "я проверю!". Если, как нас учили, социализм - это контроль (и учет, само собой), то реалии страны победившего сионизма - это контроль удесятеренный, возведенный в сумасшедшие степени и пронизывающий государство зримым прожектором и незримым рентгеном.

Израильтянин как образ собирательный - чрезвычайно недоверчив. На моих глазах начинающий бизнесмен с пятилетним стажем проживания в стране консультировался у бухгалтера:

- А почему я должен учитывать все чеки моих клиентов?

- Они пойдут в банк на твой счет.

- Ну и что?

- Стало быть, твоя выручка станет видимой.

- А тайна вкладов? Банковская тайна, черт возьми?!

- Не смеши меня! Это по закону она тайна. А для налоговой инспекции - нет.

- Могут залезть?

- Обязательно залезут!

Государство хочет знать о своем гражданине как можно больше. И не только относительно доходов с точки зрения налогообложения. Ведомство национального страхования, через которое проходят все социальные выплаты, включая пособия по старости, безработице, обеспечению прожиточного минимума, всегда требуют банковские распечатки у просителя и, на всякий случай, имеют доступ к компьютерам израильских банков.

И не только к компьютерам. Захотят - ворвутся в дом, чтобы выяснить, не сожительствуют ли разведенные в 1988-м году супруги, осчастливившие Израиль своим прибытием в 1992-м. Сожительствуют?! Никакого этой псевдоодиночке пособия!

Я проверю, мы проверим, они проверят... Я должен проверить!

Бдительность и еще раз бдительность. А с другой стороны...

Видеокадры убийства премьер-министра Рабина, снятые любителем, прочно засели у меня в памяти. Их прокрутили несколько раз, в обычном и замедленном темпе, подробно и понятно прокомментировали. Резануло слово "стерили" (полно в иврите "наших" слов) - так должна выглядеть местность, на которой предстоит появиться премьеру, так, стерильно, она должна быть очищена от любого мало-мальски подозрительного субъекта. Просто возможность появления "чужого" в пределах досягаемости огнестрельного оружия должна быть исключена...

Как же насчет "я проверю"?

Слесаря Шломо, дворника Моте, сторожа Ицика бдят в сто пар глаз. Можно не опасаться запоя Моше или прогула Ицика - не запьют, не прогуляют. Дрожат РАБОЧИМ МЕСТОМ. Нет нужды их "воспитывать" - и так трясутся. Что же тогда проверять? А вот что: ставит ли подметальщик Моше казенную метлу, "где положено", или размещает ее там, куда удобнее за ней тянуться. И не сказал ли Шломо Ицику что-нибудь непочтительное в адрес манкаля (генерального директора) промышленного гиганта численностью в шестьдесят человек.

Руководители хайфского Гистадрута (профсоюзное объединение трудящихся Израиля) озаботились трудовой загруженностью своих подчиненных. Вообще говоря, толковый руководитель должен прекрасно знать, кто и как у него работает. И если его собственный карман не зависит от числа кадров, он и не стремится умножать их ряды. Но это - если толковый руководитель...

Хайфский же нанял частную консультационно-аналитическую лавочку, которая десять дней наблюдала за местной школой дармоедства. Аналитики бесцеремонно распахивали двери и проверяли наличие тружеников за столами. Очевидно, сидеть за столом - это уже означает являть собой образец трудового усердия, и других способов выявления производственной эффективности пребывания профсоюзных деятелей на РАБОЧЕМ МЕСТЕ в арсенале исследователей не нашлось. В результате "800 наблюдений" (я цитирую источник - газетку "Новости Хайфы") будет уволено около сорока человек.

Каков же искомый идеал манкаля, ради чего он (с ведома и согласия Хозяина) держит прорву надсмотрщиков?

Искомый идеал наступит не только тогда, когда Шломо, Ицик, Моше и все остальные двадцать семь поалим (рабочие) будут отчаянно пахать, но и когда Шломо станет стучать на Ицика, Ицик на Моше, а Моше на Шломо. И наоборот. Что же касается оставшихся тридцати сотрудников гиганта, то им тоже следует стучать, совмещая это занятие с выколачиванием максимально возможно высокой производительности труда из надзираемых.

Вот цитата из той же газетки: "Два часа спустя после начала утренней смены Маргарита Н. потеряла сознание прямо на рабочем месте, у конвейера.... Несмотря на все тревожные признаки, администрация не стала вызывать "скорую"... Потом... врачи констатировали кровоизлияние в мозг... Маргарита скончалась... В конце февраля неожиданно вызвали на 12-часовую смену беременную женщину, которой до родов оставались считанные дни. Когда она попыталась отказаться, ей сказали, что высылают письмо об увольнении... Люди жалуются на тяжелые условия труда: потогонная система, постоянные 12-часовые смены..."

Как же проверили и проконтролировали "стерильность" места вокруг Рабина? Где была патологическая израильская недоверчивость, когда Игаля Амира, будущего убийцу премьера, брали в отборные армейские части, посылали по какой-то таинственной линии в Ригу (от Еврейского агентства Сохнута? от здешнего шпионского заведения?), позволили ему так долго ошиваться вблизи правительственных автомобилей? И не Его ли Величество Блат причина того, что на самые-пресамые РАБОЧИЕ МЕСТА ( в том числе находящиеся в самых-пресамых хитрых учреждениях) попадают отнюдь не самые-пресамые достойные, умные, сильные, знающие, надежные?

Иной раз я думаю, что могущество, безошибочность, высочайшая эффективность и неуязвимость израильских спецслужб и разведконтор - обычный миф. И шпионажем, и перлюстрацией корреспонденции, и прослушкой телефонов, и прочими такого рода синекурными делишками заняты, полагаю я, невероятно проверенные блатные кадры, РАБОЧИЕ МЕСТА которых- это, чай, не мифаль (завод). Недаром эти легендарные суперы почти ежемесячно горят то в одной, то в другой стране. Но и сгореть не страшно: вытащат, обменяют, выкупят...

Миф? Мне всегда хотелось верить, что жидо-масонский заговор действительно существует. Пусть это называется не "заговором", пусть будет план, или замысел, или сговор, неважно, лишь бы это нечто, придуманное и реализуемое мировым еврейством, существовало на самом деле. Нечто такое умное и ловкое, благотворное влияние чего я, иудей, когда-нибудь все-таки смогу ощутить. Чтобы вследствие деятельности коварного жидо-масонства мне внезапно стало хорошо. Потому что жуть как тошно, если все время плохо.

Сегодня я прыщавый пионер, а завтра - заместитель Сталина. Сегодня я попусту исхожу кипящей юношеской спермой, а завтра восторженно погружаюсь в замечательную артистку Ларионову или не менее прекрасную артистку Конюхову (а вот чтобы совместными усилиями, в одной койке - нет, такого мне не приходило на ум в те вегетарианские времена некомфортабельного и непросвещенного блуда украдкой).

Я мечтал, пользуясь кознями соплеменников, и разбогатеть, и стать выше ростом, и прославиться, и водрузить Красное Знамя победы над Вашингтоном, и набить морду суке Погодину из четвертого "б"...

Теперь-то я знаю, что все это свист. Вместе со мной заговор признает свистом и прогрессивное человечество. Однако многие недоброжелатели богоизбранной нации продолжают упорствовать и не готовы присоединиться к разуверившимся.

Взамен публицистического неистовства я бы предложил более простое и действенное средство борьбы с упорствующими. Это тот самый способ, который предлагают нам наши дважды земляки в качестве лекарства от ностальгии. Сгоняйте в Россию! - говорят уже сгонявшие. И вы убедитесь, что за ужас сейчас на нашей предыдущей родине. И излечитесь. И больше туда ни ногой.

Сгоняйте в Израиль! - предложил бы я профессорам жидо-масоно-ведения. Притворитесь, что вы - олим хадашим (новые репатрианты). Трудно ли купить нужные бумаги?! Поживите тут чуток. Поработайте "от каблана" (подрядчика). Понаслаждайтесь плодами заговора. Ручаюсь - вы быстро разочаруетесь в объекте своих изысканий. И горестно зарыдаете, как и всякий человек, лишившийся духовной основы. Окружающая вас действительность вступит в такое противоречие с любимой теорией, что вам останется лишь горько признать: жизнь потрачена зря, как кипящая сперма несостоявшегося заместителя Сталина. И хотя евреи, конечно же, скверные люди, скажут профессора масонологии, но всего-навсего люди, а не всемирные злодеи и заговорщики.

Потому что умные, коварные и хитрые так скверно, скандально и ссучено не живут.

Но есть в природе - о, чудо великой сбалансированности! - и кое-что противоположное: страстный поиск антисемитов. Поиск антисемитов даже там, где их заведомо быть не может - например, в аквариуме или среди вообще ненайденных осколков Тунгусского метеорита. Что не менее прискорбно, чем миф о еврейском заговоре. Иллюстрация на тему: корреспондент израильского радио "Кол Исраэл" Арье Лондон берет интервью у сотрудника российской газеты "Сегодня" Павла Фельгенгауэра. Нетрудно догадаться, что г-н Фельгенгауэр никак не калмык и не узбек. Отсюда и тональность вопросов: а в Думе много антисемитов? а разве не все коммунисты антисемиты? а это верно, что большинство партий в России настроены антиизраильски? а ведь Икс-то ненавидит евреев!? но Игрек, вы согласны, известный юдофоб?..

А они нас любят?

Нет, они нас не любят!

И хоть бы кто-нибудь объяснил мне, 55-летнему неимущему, отроду ничего не укравшему и доселе смешно суперменствующему баловню судьбы в сотне кавычек со всех сторон, почему нас непременно должны любить?! Отчего нас не устраивает обыкновенное, вполне приемлемое для всех других рас и наций, несомненным образом удовлетворяющее их равнодушие?

...В среду 7 февраля 1996 года главная израильская информационная программа "Мабат" ("Взгляд") показала демонстрацию сторонников и родственников Игаля Амира, убийцы премьер-министра. Ее лозунг: "Мы протестуем!". Трудно было понять, против чего. Но только не против того, что Амира плохо проверяли, принимая на службу в тайные учреждения.

На израильских галерах: блатные

Как ни крути, а одну вещь я понял точно: мне с ними хитрить бесполезно. Все мои жалкие ухищрения неумелого притворушки раскусываются вмиг. Когда я вкалываю до одури, закуриваю за долю секунды, вообще не хожу в уборную, - они не видят. Стоя за моей спиной - только за моей! по десять-пятнадцать минут подряд! - вся эта троица ничего не видит. Не замечает. Глядя в мою спину - не обращают на меня ровно никакого внимания (это надо уметь!).

Но если я неуловимо сброшу темп или чуть-чуть замешкаюсь... Если я не подберу брошенный ими окурок или на бегу, с грузом, не поправлю едва покосившуюся табличку... Если поставлю (быстро, но нежно!) ящик на два сантиметра левее, чем положено (положено семидесятилетней традицией, ничем иным!)... Увидят! Среагируют! Врежут!

Они гениально умеют не замечать того, чего замечать не хотят. И обладают орлиной зоркостью во всем остальном.

Не обману и не словчу. Только надрываться, надрываться без перерыва и жалости к себе. Так я могу стать приемлемым для них. Тем, кого можно терпеть. Троечником.

К тому же я абсолютно лишен актерских способностей. А вот рассказ знакомого, толкового инженера, этими данными, по всей видимости, не обойденного. Его уволили с солидного завода (не моего, соседнего, сотни на полторы трудящихся), и он взахлеб делился со мной в послесменном зэковозе:

- Я в России как раз работал по этим станкам. Знаю их, как свои пять. Два года долбал иврит еще в Питере. И инглиш у меня есть - хотя и технический. Как они меня принимали - целый сипур (рассказ). Собеседования шли неделю: с кадровиками, начальником таким и сяким. Бумаги мои изучали вдоль и поперек. Потом дали толстую книгу на английском про эту технологию обработки - послезавтра перескажи суть на иврите. В Хайфу гоняли на психотест!

- А анализы на яйца-глист не сдавал?

- Брось шутить. Сказали бы - сдал бы и на глист! Все-таки инженерная должность. Сам знаешь, как котируется. Когда приняли, я в пляс кинулся...

- И чем же не угодил?

- А вот так и не знаю! Убей, не знаю! Сукой стать!

Все полтора года под них подстраивался. Можно сказать, копировал. Почти всю жизнь в самодеятельности, - умею. Все перепробовал. Был гордым-прегордым и жутко независимым, как многие рекомендуют. Чую - я плохой, ло бесэдер. Стал подхалимом. Кофе этот вшивый пил с ними ведрами. Все эти проклятущие ма нишма (как дела?) отбарабанивал сто раз в день. Про деток спрашивал. Рабина - кому хвалил, кому ругал. Не хныкал. Когда жена чуть концы не отдала, почти и не отпрашивался...

И все равно - чужак! Тут свой - кто с пеленок. Кто им пахнет по-ихнему, понимаешь? Я им не так пахну, хоть искупайся в дезодоранте!...

...Посочувствовав знакомому инженеру, я вспомнил о Шмулике и его РАБОЧЕМ МЕСТЕ.

Редким, редчайшим счастливчиком надо быть, чтобы выполнять работу Шмулика, который, кстати, сию минуту проехал мимо моего окна на своем ослепительном "Мицубиси"!

Этому Шмулику чуть больше двадцати. До багрута (аттестат зрелости) он не дотянул вследствие необузданной тяги к познанию женской анатомии. Имея супер-блат, Шмулик мог бы вообще не посещать школу и переходить из класса в класс "за так". Но он как раз посещал, вот в чем дело. А, посещая, - задирал юбки учительницам. Или пробовал сдернуть с них штаны. Что же до учителей мужского пола, то с них он ничего не сдергивал, а просто говорил им всем, что они хара (говно). Ясно, что даже супер-блат не удержал Шмулика в седле до 12-го класса.

Сегодня юноша занимает пост начальника отдела эстетики в нашем поселковом совете. У него есть все, о чем можно мечтать: семь штук в месяц, квиют (постоянство, т.е. статус работника, которого очень трудно уволить), бесплатный телефон дома и в тачке, сама тачка, а точнее, две, своя и казенная, и к обеим казенный бензин.

Рабочий день Шмулика длится тридцать - сорок минут. За это время он объезжает обе улицы поселка и отмечает, где и что появилось "ло эстети". Ну, к примеру, в прошлом месяце Шмулик письменно обязал всех и каждого изготовить и прицепить к дому номера. При неисполнении в срок - штраф 500 шекелей, приписал Шмулик, а вернее, не сам Шмулик, писать-то он не мастак, а одна из его заместительниц, татуированная Сара.

Теперь он едет и смотрит, как выполнено его указание. И велит Саре зафиксировать про всех, с кем не дружит, что их номера ло эстети, штраф 500 шекелей. А вон в том доме, зорко подмечает Шмулик, не только номер плох, но и веревку для сушки белья повесили вне разрешенных им, Шмуликом, габаритов. Двойное ло эстети!!

Сара прилежно записывает назначаемые Шмуликом штрафы. А скоро уже и фиеста, которую они проведут совместными, Сариными, Шмуликовыми и еще одной знакомой девушки, усилиями на вилле. Вдоволь поизучают анатомию. А там и вечер с шашлыками и шумной музыкальной сексотекой. А потом месячишко-другой в лондонах-парижах...