| Русский ИДИОТ | перепечатка |
Вадим Томашпольский
|
На израильских галерах: сравнение
В рассуждениях о РАБОЧЕМ МЕСТЕ вполне уместна попытка сравнительного чиновниковедения, которой я сейчас займусь. Оговорюсь лишь, что нового российского чиновника я не знаю. Зато предыдущий, советский, мне знаком досконально. И что-то не верится в появление серьезных перемен...
| В СССР | В Израиле |
|
а) В глубине души чиновник всегда понимал и трезво ощущал свою ненужность, никчемность и ничтожность. Он имел мизерный заработок, кое-какое (обычно - незаслуженное высшее) образование и микроскопические амбиции. Ни своей работой, ни должностью чиновник не гордился и гордиться не мог: общество дружно его презирало и награждало обидными кличками (конторская крыса, протиралыщик штанов), с чем чиновник, по совести говоря, был внутренне согласен. А нередко - и не внутренне. Сами чиновники с удовольствием вышучивали свой образ жизни и не гнули из себя общественно-полезных деятелей. б) Запугать чиновника не составляло труда. Будучи, как правило, человеком мелким и мстительным, он, конечно, с удовольствием волокитил, тянул, отказывал, но все же был легко уязвим. в) Государственные, партийные, профсоюзные органы принимали жалобы и были обязаны реагировать в срок. Толковая телега нередко приносила эффект: головы чиновников летели запросто. Влиятельному же жалобщику достаточно было одного звонка... г) Чиновник не стеснялся в открытую валять дурака. Личные дела и делишки он решал, не скрываясь и не таясь, что почти исключено у якобы дисциплинированного израильтянина. Последний, впрочем, в личных целях использует служебный телефон (заодно - и экономия!), а наш паразит обычно включал ноги, дабы побегать по лавкам, очередям и бытовым заботам. А поскольку таковых забот и проблем имелась масса, то и застать чиновника на месте было затруднительно. д) Советский чиновник относился к категории умеренно заменимых. Это означает, что при известной настойчивости посетителя "вопрос" все-таки можно было решить путем подключения другого чиновника либо начальника, е) В том деле, к которому служащий был приставлен, он, как правило, разбирался. Явных глупостей и очевидной чуши не нес. Иногда проявлял мизерную самостоятельность. В целом представлял себе свой маневр и маневр соседа. Никогда чиновника не сажали за стол без подробного предварительного инструктажа. Совмещение функций обычно приветствовалось и практиковалось. Очевидный идиот не удерживался за столом более одного часа.
ж) Чаще всего, чиновник был способен слушать и дослушивать. Иной раз пытался помочь, особенно если проситель был жалок или красноречив. Легко брал мелкие взятки и с наслаждением - крупные.
з) Связями для занятия должности обычно не пользовался. И нужды не было - какой нормальный человек шел в контору за гроши. Продвижению способствовали такие факторы, как анкета, собственные деловые качества и блат. Именно в таком порядке.
и) Нередко чиновник был изрядный подхалим. Однако некую границу приличий он все же держал и сохранял подобие человеческого достоинства. Более того, мог надерзить своему начальству либо перечить ему, демонстрируя тем самым, что совсем не держится на место. Да и на самом деле не держался. к) Несмотря на многосотлетнюю историю российской государственности, существовала масса неотработанных бюрократических процедур, что позволяло чиновнику подходить к делу "творчески": сокращать, изменять, игнорировать, и, в конечном счете, многое решать самому. А это требовало известной сметливости. Чиновник, таким образом, мог, мог, мог... |
а) Нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах чиновник не признается, что он бездельник и паразит. Общество не только не презирает, но, напротив, бесконечно уважает чиновников, боится их и завидует им: сидит себе в мисраде (контора, учреждение) под мазганом (кондиционер) и наслаждается жизнью. Чувство самоиронии, способность посмеяться над собой, усомниться в себе - абсолютно отсутствуют. Уверенность в том, что без него мир пойдет прахом, наступит всепланетная анархия и тотальное безобразие - фундамент существования чиновника. б) Чиновник не пуглив. Застращать его почти невозможно: начальство всегда возьмет его сторону, даже если чиновник заявит, что ваша фамилия начинается с мягкого знака и заканчивается на твердый. в) Жаловаться и бессмысленно, и некуда. Никаких райкомов, адвокат безумно дорог, суды тянутся десятилетиями. Пусть меня осудят, но все равно скажу: многие-многие олим делились горем - ах, какая жалость, что нету здесь райкомов... Утешал так: их ведь теперь нет и в России... г) Если советский чиновник ленился даже изображать работу, то его израильский коллега - это великолепный артист, бурно функционирующий при помощи телефонного аппарата, компьютера и голосовых связок. Свои невеликие труды и обязанности он умело растягивает на весь рабочий день, удачно не завершает и остается на "вечернюю смену" в целях выколачивания лишнего шекеля. Чиновник всегда феноменально занят - это аксиома израильского конторского лицедейства. д) Служащий любого учреждения абсолютно и безусловно незаменим. И если г-н "Икс" заведует болтом, а г-н "Игрек" - гайкой для этого болта, то нет силы, способной каждого из них сделать что-либо для решения "чужого вопроса". е) Отнюдь не каждый чиновник понимает, чем он должен заниматься, каковы его функции и обязанности. Достаточно часто - не понимает и понимать не хочет. Так ему лучше. Это может быть связано с букетом причин: запутанность нормативных документов, отсутствие или бестолковость инструктажа, скудоумие самого чиновника. Вообще, такого рода качества, как глупость, необразованность, невоспитанность, вовсе не препятствуют ни занятию должности, ни служению обществу. ж) Самостоятельные решения - вещь недопустимая. В практике чиновника это исключено. А взятки, особенно от малознакомых, он не берет. Слушать органически не умеет и перебивает посетителя на третьем слове. Сам - большой любитель поговорить. з) Должность занимает только по протекции. Никакие природные данные, включая общую гениальность соискателя поста, не в состоянии принести желанную синекуру. При этом чем более могучая рука продвигает чиновника, тем менее обременительны его обязанности и выше жалованье. и) В подхалимаже неудержим. Чувство собственного достоинства, переходящее в спесь, обретает лишь при общении с просителями. Начальство боготворит очно и заочно. Страшно - и не без оснований боится доноса либо клеветы. За место держится руками, ногами, зубами и ушами. к) Все многообразие жизненных обстоятельств уложено и регламентировано исчерпывающим образом, из чего следует, что у чиновника нет возможности (желания - само собой) "творить". Все устоялось, все зацементировано. С тоскливым скрипом вращаются колеса гигантской неповоротливой государственной машины, построенной, кажется, еще при Ное. А ведь стране еще нет и пятидесяти... |
На израильских галерах: деловитость
Итак, советский проверялыцик обычно все-таки стеснялся, чувствовал, понимал, знал, короче, свое место. Израильтянин же - o-гo-гo! - ясным соколом глядит на тебя бездельник с полномочиями, кронпринцем выхаживает он по твоей территории, и не меньше чем "Калашниковым" выглядит в его руках малая бумажонка, способная стереть тебя в пыль и низвергнуть в бездны презираемого обществом наемного физического труда или жизнь на грошовых пособиях.
Ну, приходили они ко мне в Союзе: то пожилой старлей-пожарник проверять свои немудреные штуки, то наглые девки из лаборатории контроля за соблюдением стандартов, то полные мудаки из гражданской обороны - и что же? Спросишь старлея, чего ему сегодня надобно, звякнешь, чтобы отлили для него литр спирта... Или рявкнешь на девок, что путевок в детсад у тебя нет, а их малограмотный акт ты не подпишешь по причине его глупости и некомпетентности - только этих проверяльщиков и видели.
Совсем другой коленкор, когда твою дверь распахивает, как свою собственную, некто из мисрад а-авода (министерство труда). Из битуах леуми (ведомство национального страхования). Из ирии (муниципалитета). Из мае ахнаса (налоговое ведомство). Да разве променяют они свою сладкую жизнь, сказочное свое РАБОЧЕЕ МЕСТО на рискованную взятку, взять которую у тебя, необнюханного, малознакомого - мрак и страх?! Нето они сумасшедшие?
Особенности делового стиля израильского столоначальника настолько любопытны, что не жалко посвятить им несколько абзацев. Характерная черта детей младшего возраста и чиновников состоит в органической неспособности сконцентрировать внимание на определенном предмете или вопросе. Я не отношу себя к знатокам детской психологии, поэтому фокусирую взгляд на чиновнике.
Любой гражданин Израиля отлично знает, что когда наступает его очередь изложить в мисраде (контора, офис, учреждение) свою проблему, окружающая среда синхронно с появлением посетителя в кабинете задействует массу отвлекающих факторов. Сразу же зазвонит телефон и будет тявкать шесть раз за те четыре минуты, что проведет гражданин с пакидом (чиновником) или пкидой (чиновницей). Таким образом, из четырех минут следует вычесть две-две с половиной, отнятые звонками. Этот пример говорит лишь о пропорциях. Можно пробыть тет-а-тет и час, из коего посетителю будет уделено минут пять-шесть. Да еще какое-то время заберут сослуживцы чиновника, его начальники, шумная ссора, случившаяся в другом конце учреждения. Впрочем, и тех жалких мгновений "чистого" времени, которое было выделено посетителю, обычно оказывается достаточно, чтобы отправить его в иное учреждение или за иной бумагой.
Начальники же - неважно чего - директор пляжа, заведующий парком, руководитель микроструктурной учрежденческой единицы - есть люди, фантастически занятые, роль памяти и мозга которых возложена на всегда надменных секретарш. Причем секретаршами снабжен весь легион чиновников, что удваивает общее число израильских столоначальников. Секретарши ведут йоман (дневник), где находится весь насыщенный трудовой день директора пляжа: два посетителя (записавшихся на "прием" за месяц) и пять раз по три обязательных звонка: жене, матери, любовнице, матери, любовнице, жене, любовнице, жене, матери...
Я нередко поражался, мотаясь по конторам, именно количеству звонков. Причем волей-неволей достигавшие моего слуха реплики явным образом свидетельствовали о неслужебном характере разговора. Не исключено, сделал я вывод, что обмен дюжиной взаимных телефонажей за день - это нормальный ритуал, входящий в стандарты общения израильтян. Они хотят знать, как обстоят дела один у другого не вообще, а именно на данный момент, а потом на момент последующий, и так каждые полчаса. Благо, свою любознательность несложно удовлетворить, находясь на РАБОЧЕМ МЕСТЕ.
Живущий по соседству субъект, я полагаю, вовсе не спит ночами по сходной причине. У него море знакомых и друзей, визитирующих почему-то, главным образом, после появления луны и, разумеется, исключительно на автомобилях. Поскольку клаксон заменяет им дверной звонок, мой сосед всякий раз высовывается из окна второго этажа и успокаивает интересующихся у него, "ма нишма?" (как дела?) спасительным "беседэром", после чего вояжеры, газанув, отбывают. Иногда они нажимают на газ, не дождавшись "беседэра" и будучи вполне довольны самим фактом выкрикивания вопросительного "ма нишма". Предполагается, очевидно, что услышавший эти слова человек и не может дать никакого другого ответа, кроме обязательного. А в связи с этим теряется смысл и само ожидание ответа.
В свою очередь, мой сосед зачастую выпаливает вслед умчавшемуся авто тот же самый вопрос, но отнюдь не замирает в окне, дабы пронаблюдать возвращение машины и услышать подобающую реакцию. Нет, бросив в пространство ответное "ма нишма?", сосед тут же захлопывает окно, что свидетельствует о его уверенности в полном благополучии ночного гостя.
Попутно отмечу, что этот сосед являет собой вполне усредненный портрет израильтянина: поразительное сочетание всех внешних атрибутов суперсовременного человека (литры дезодоранта подмышками, мобильный телефон, ключи от лимузина) с повадками совершеннейшего дикаря. Так, мобильник небрежно прицеплен к затруханным полуспущенным шортам, спереди из которых мощно выпирает волосатое брюхо, а сзади раздвоение не менее волосатого зада. А еще - сосед не выносит тишины. Если он разговаривает, то только криком. Если врубает радио, то только на максимум. А не разговаривает и не врубает музыку он лишь во сне...
Заглянув как-то ко мне, сосед был шокирован отсутствием на стенах "тму-нот" (картин). Он остолбенело взирал на пустое пространство, искренне не понимая, как вообще возможна такая дикость - не разместить на плоскости хотя бы десяток "картин" при всем известной их дешевизне. С тех пор в глазах соседа я числюсь человеком некультурным и неинтеллигентным.
На израильских галерах: бюрократы
Но возвратимся в мисрад (учреждение). Мы видим, что в нежелании либо неспособности чиновника сосредоточиться на беседе с посетителями ему изрядно помогли: звонил телефон, подходили сослуживцы, вспыхнула ссора. Все это позволило ему говорить сразу с троими и вникать при этом в детали дальнего конфликта. Ситуация, следовательно, была весьма комфортной, той, что надо. Изредка же посетитель оказывается перед чиновником, лишенным отвлекающих факторов. Негуманно, доложу я вам, просто жестоко наблюдать пкидим (чиновников) в такие минуты. Но приходится, если ты намерен заниматься описанием жизни в ее наготе.
Мы сели, и я положил перед ним бумагу. Он кинул на нее рассеянный взгляд и стал смотреть мимо меня. Он ждал. И я ждал. Мы оба молчали. Никого не было в комнате, кроме нас. Не звонил телефон. Не стучал факс. Не орали за окном. Тихо было в коридоре.
Уставши от безделья, он ткнул пальцем в клавишу компьютера, и лицо его счастливо озарилось:
- Махшев ло поэль! (компьютер не работает) - победно воскликнул он. Я молча привстал и включил прибор. Экран загорелся. Чиновник тоскливо выстучал номер моего тика (дело, папка, досье) и с омерзением взял мою бумагу. Телефон все еще молчал.
- Что это?! - рассерженно (сразу, без мотива - рассерженно!) указал он перстом в пятую строчку сверху.
Я знал бумагу наизусть и открыл рот для разъяснений. Но в это время в коридоре раздались шаги, хозяин кабинета напрягся, нервно заерзал, и я захлопнул рот в твердом знании того, что мой ответ не будет услышан.
Чиновник едва не зарыдал, когда шаги миновали его дверь. С тигриной резвостью покинув РАБОЧЕЕ МЕСТО, он бросился к двери, дернул ее и выдвинул в коридор полкорпуса. Обследовав пространство влево-вправо, он грустно возвратился за стол и с надеждой посмотрел на телефон. Тот молчал. Звонить он в любом случае уже не мог, потому что, пока чиновник вглядывался в коридорные дали, я вырвал провод. Пусть и ценой мелкого хулиганства, но эксперимент надо было довести до конца. И обеспечить его чистоту.
Столоначальник поднял на меня наполненные трагизмом глаза и вновь гадливо ухватил мою бумагу.
- Что это? - он указал на сей раз не пятую сверху, а предпоследнюю строку.
- Моя фамилия, - вежливо пояснил я. - Она, конечно, длинная и странная, но моей вины в том нет...
Он разрешил просимое. Шлепнул свое факсимиле. И все - молча. Ведь говорить с одним, только с одним человеком он не умеет. Не обучен.
На израильских галерах: профсоюзы
Начитавшиеся израильских русскоязычных газет быстро найдут ответы на все мои вопросы. Это же социализм! - понимающе скажут они. То есть повторят устойчивую легенду, будто в Израиле слишком много от идиотических утопий Маркса и Ленина.
Я, во-первых, считаю и того, и другого людьми огромного ума, а во-вторых, думаю, что социализма в Израиле не больше, чем цветоводства в гинекологии. Спорить не хочется, изм в Израиле, на мой взгляд, вполне гнилостно-рыночный, дикий, законами не сдерживаемый (ибо законы не выполняются и здесь), ну и к тому же с израильским акцентом: жадность - невероятная, толстокожесть - чудовищная, ментальность - восточная...
Напоминаю, что я работал на частном предприятии. Как списать все, что я там увидел и ощутил, на нехороших философов и их нехороший социализм?
Я начал с того, что мне не удалось пообщаться ни с президентом, ни с генеральным директором. Зато я видел и слышал Хозяина. Нас собрали тогда на заводе-гиганте, всех сто с чем-то рабочих, всех двести с чем-то начальников и капо, и Хозяин произнес короткую речь. Я ее понял и сам, но потом перепроверил у знатоков иврита.
Он сказал так:
- Я решил, что вам не нужен профсоюз. Вообще не нужен. Кто со мной согласен - пусть распишется, что согласен. Кто не согласен - бэвакаша (пожалуйста). .. За воротами есть много замечательных, трудолюбивых рабочих....
И все пошли и расписались, что ни на хрен не нужен нам этот Профсоюз. И я тоже расписался, почуяв, что, в случае протеста, меня не спасет никакой блат. А дома - жена, дети, жрать всем надо, за хату платить, за электричество, за газ, за телефон, за..., за..., за...
Мы оказались вне профсоюзного объединения трудящихся. Уволили и нашего лидера по имени Рафи. Хозяина и генерального директора, между прочим, тоже звали Рафи. И именно так любой мог обратиться к каждому из троих - незаметному профлидеру, гендиру и Хозяину - "Рафи, шалом!". Не правда ли, демократично? Так и задумывалось отцами-основателями государства...
Каким-то поразительным образом подобная вроде бы фамильярность и вроде бы демократичность (только на "ты"! только по имени"!) сочетается с редкостным чинопочитанием, равное которому я встречал доныне только в анекдотах о чукче-начальнике. Любое ничтожество, внезапно произведенное в чин, пусть даже микроскопический, молниеносно проникается гигантским самоуважением. Мало того - остальные ничтожества начинают видеть в нем Большого и Достойного Начальника, чье появление автоматически вызывает в подчиненных священный трепет.
Так вот: о профлидере. Этот неизвестный Рафи, круглый год экипированный в майку, шорты и сандалии, от страха быть замеченным никогда не высовывал перископа из занятого им где-то на заводских задворках комфортного окопа РАБОЧЕГО МЕСТА.
Когда этого Рафи уволили (я пишу имена с большой буквы, а для точности воспроизведения израильских реалий, как уже сказано выше, надо бы с маленькой), я решил, что как раз в нем Хозяин персонифицирует исходящее от профсоюзов зло. Хотя логики тут не было ни на грош: Рафи тихо жил в окопе, не принося никому ни добра, ни худа. Хозяин же, объяснили мне, входит в высшую израильскую номенклатуру и вообще ничего не боится.
Несколько месяцев спустя случилось два события. В лучшей русской газете молодой журналист, полиглот и при этом корифей всех наук поведал о самом прогрессивном предпринимателе страны, нашем Хозяине, который до конца выкорчевал на своих предприятиях отвратительные социалистические рудименты, внедрил новейшие достижения технологии и потому активно торгует с заграницей.
Одновременно кто-то все же крупно (чрезвычайно крупно - мелкий калибр нашего хозяина не брал!) накатал, и после длительной тяжбы нам вернули и членство в профсоюзе, и беднягу Рафи, немедленно укрывшегося в своем насиженном окопе.
| <- предыдущая часть | к разделу | следущая часть -> |